У Нины Павловны болела голова. К такому своему состоянию она давно привыкла. Уже и давление мерить перестала. А какой смысл в этом, если и так понятно, что зашкаливает давление. Чего прибор зря травмировать?
Проглотила таблетку и лежи, жди. В любом случае рано или поздно боль пройдёт, а давление снизится. Спасения-то от этого всего два: или таблетки помогут на какое-то время, или навечно боль прекратится. Врачи так и сказали: «Что же вы хотите? Сейчас и молодые не меньше вашего болеют. А вам уж 80 лет». Нина Павловна и сама была бы рада на покой уйти, только почему-то не получалось. Как ни старалась она покрепче закрывать глаза, в надежде, что они так и останутся неподвижными, только веки после короткого забытья снова поднимались.
«Никчёмная жизнь» — вздыхала старушка и с трудом поднимала непослушное тело, чтобы дойти до туалета.
На комоде стояло фото. Это был единственный предмет, спасающий от сумасшествия. С него, расплываясь в улыбке, смотрел белобрысый парнишка.
— Что, сынок, смешно тебе видеть, какая я стала? Это ты до сих под молодой, а меня время не пощадило. Вот вернёшься когда, мать и не узнаешь.
Она вздохнула, провела пальцами по подбородку сына, будто проверяя, не начала ли расти борода у Володеньки. Фото по-прежнему было гладким. Сын всегда стеснялся своей нежной, как у девушки, кожи. У его сверстников уже вовсю росли усы и бороды, а у него первые жёсткие волосинки над верхней губой перед самым призывом появились.
Нина Павловна поставила чайник на огонь. То ли посуда какая-то тяжёлая стала, то ли руки совсем ослабели, но самые элементарные действия, о которых она раньше не задумывалась, теперь требовали огромных сил и сноровки.
— Вот же ирод! — выругалась она на соседа, так не вовремя включившего громкую музыку. Нина Павловна только что двумя руками донесла горячий чайник до стола и направила булькающую струю в кружку. От внезапного звука руки дрогнули и кипяток разлился по столу, обдав брызгами живот. — Сколько раз говорила, чтоб не заводил свою шарманку так громко. Ладно бы ещё музыка была, а то не пойми что, одно буханье да стуканье!
Она постучала кулаком в стену, но этот звук потонул в барабанившей музыке.
— Погоди, я устрою тебе! Будешь знать, как людям покою не давать.
Старушка набрала номер полиции и долго доказывала, что сосед совершает преступление, а если органы правопорядка не отреагируют, то она будет звонить в высшие инстанции. Наконец дежурный сдался и пообещал прислать полицейский наряд. Через некоторое время музыка стихла, а чуть позже хлопнула соседская дверь.
— У-у, старая ведьма! — раздался голос соседа, сопроводившийся ударом ноги в её хлипкую дверь. — Чтоб тебя!…
— Вот, сынок, видишь, как мне живётся? — старушка Одинокую старуху каждый обидеть может. Скорей бы ты вернулся, Володенька. прижала фотографию к груди. — Наверное, и смерть не идёт ко мне, потому что тебя дождаться нужно. Устала я, сынок, ты уж постарайся побыстрее вернуться.
Головная боль начала понемногу отпускать. Нина Павловна залезла под одеяло и задремала. От неожиданного стука в дверь защемило сердце. Ничего хорошего, она знала это по собственному опыту, этот стук не предвещал. У соцработницы, Натальи, посещавшей её 2 раза в неделю, имелся свой ключ, а от остальных посетителей были одни неприятности. Стук повторился. Старушка, тревожась за сохранность двери, сползла с кровати.
— Кто там? — надтреснутым голосом спросила она.
— Баба Нина, открывай давай, разговор есть, — раздался голос соседки сверху, чьи дети до поздней ночи носились по квартире, вопя и устраивая драки.
— Чего хочешь, Таня?
— Ты ещё спрашиваешь? — завопила соседка, дыхнув на неё вчерашним перегаром. — Тебе, старая, чего спокойно не живётся?
— На себя посмотри, Татьяна. До чего ты себя довела. Детей нарожала, а воспитывать кто будет?
— Тебе какое дело? Чего нос не в своё дело суёшь? Смотри, как бы не прищемили! Весь подъезд уже замордовала!
— А ты меня не пугай, пуганая я уже. А детей твоих жалко мне, вот в опеку и сообщила.
— Это тебя в психушку давно отправить пора, а за мою ребятню я сама в ответе! Думаешь, им в детдоме лучше будет, чем с родной матерью? Из-за тебя нас на учёт поставили. Если ещё раз донос от тебя поступит, я за себя не ручаюсь!
Нина Павловна захлопнула дверь перед носом орущей соседки. Выслушивать оскорбления ей не хотелось. «Надо будет, так опять в опеку позвоню. От таких мамаш деток спасать надобно. А, глядишь, и сама одумается, как ребятишек у неё отнимут», — пробормотала старушка и снова залезла под одеяло.
Сынок с фотографии с улыбкой смотрел на неё.
— Вот и ты, Володенька, понимаешь, почему я так поступила. Если мы все молчать будем, тогда во что наш мир превратится? Как жаль, что ты, сынок, не успел на ветеринара выучиться. Хороший бы доктор из тебя получился! Всех зверюшек лечил. Помню твою ворону Каркушу с переломанным крылом. Так она к тебе привязалась, что улетать не хотела. Стоило окно раскрыть, как она тут как тут. Один раз даже серёжку золотую откуда-то принесла, на стол положила. Мол, вот тебе подарочек, хозяин. Животные, они не люди, они добро завсегда помнят! Кого у нас в квартире только не перебывало: и коты всякие, и голуби, и ёжик, и собака. Дружка мне жалко, хороший пёс был. Уж сколько ты на него нервов потратил, чтобы вылечить и научить добрым людям доверять! Как только ты уехал, так и он заскучал сразу. Я к нему и так, и этак, а он не ест и не пьёт, только лежит да поскуливает. А потом убежал, и больше я его не видела. Ты уж не сердись, сынок, что собачку твою не уберегла. Да и не дожила бы она до этих лет.
Воспоминания расстроили Нину Павловну. Голова заболела с новой силой, а сердце сильно сдавило грудь.
— Что же вы, Нина Павловна, себя не бережёте, — выговаривал фельдшер скорой помощи, сидя рядом с ней на стуле. — Ведь если бы не ваш соцработник, то всё могло бы совсем плохо закончиться.
— А что для меня плохо? Сыночка моего уж, почитай, 40 лет как нет со мной. Ждать уже невмоготу его возвращения. Что мне одной в этом мире делать? Мне бы уже правнуков нянчить полагается, а у меня, кроме Володеньки, никого не осталось. Да и тот не известно где.
— Что за упадническое настроение? — фельдшер, Назар Сергеевич, не один год уговаривавший старушку на госпитализацию, положил горячую руку ей на ладонь. — Может всё-таки в больницу? Там подлечат ваше сердечко, танцевать будете.
— И правда, Нина Павловна, полежали бы в больнице, там и уход хороший, и веселее, чем одной дома сидеть безвылазно, — заговорила Наталья. Она была бледна. Как обычно, открыв дверь своим ключом, она зашла в тесную прихожую и позвала свою подопечную. Заметив неподвижное тело пожилой женщины, она очень испугалась и вызвала неотложку. После такого стресса она никак не могла успокоиться и то и дело смахивала набегавшие слезинки.
— Наташенька, ты не подумай, что я из-за упрямства отказываюсь. Как я могу уехать так надолго? Вдруг сынок мой как раз в это время вернётся! Что ж ему на улице сидеть, пока я там отдыхать буду?
— А если лечиться не будете, так и вообще сына не дождётесь.
— Коли помру, это дело другое. А пока я дышу, то ждать никогда не перестану.
Фельдшер вздохнул и, сделав знак Наталье, вышел из комнаты.
— Это же надо, — прошептал он, — ждать столько лет. Неужели, от сына никакой весточки не было?
— Похоронка была, — в ответ тихо проговорила соцработница. — И гроб цинковый, и памятник стоит, всё как положено. А она твердит, мол, раз гроб не открыли перед ней, то значит там не Володя лежит. А в Афгане такая резня была, что не поймёшь, кто погиб, кто в плен попал. Вот она до сих пор и ждёт сына из плена. Даже на выкуп копила поначалу. Так эти деньги и лежат, только обесценились давно.
— Понятно, — Назар Сергеевич заглянул в глаза Наташе и, смутившись, отвёл взгляд. — Я там новый рецепт Нине Павловне оставил, так вы купите ей лекарства и проследите, чтобы принимать не забывала. А я завтра заеду, проведаю, жалко мне её.
Нина Павловна, лёжа в постели, наблюдала за выражением лица сына.
— Не сердись, Володенька, — ласково произнесла старушка. — Ты и сам врачей не жалуешь. Сколько мы с тобой по больницам помотались, пока с твоими болячками справились. Ты в детстве терпеливым был, никаких уколов не боялся. А в старших классах почему-то невзлюбил медиков. Помнишь, как заставляла тебя к зубному пойти, а ты — ни в какую! Чуть ли не насильно тебя за руку тащила, все соседи смеялись. Ты уже тогда меня на голову выше был, а упирался, как маленький. Эх, сынок, дождаться бы тебя, тогда хоть в больницу, хоть в санаторий поеду. А пока нет ни сил, ни желания.
Утром за дверью послышался шум. «Не иначе, как сосед счёты пришёл сводить, — подумала старушка, — за то, что палкой по батарее стучала! Совсем у людей ни стыда, ни совести нет: в выходной день с утра пораньше ремонт устраивать, перфоратором стену долбить. Соседи всю неделю работают, ждут этого выходного, чтобы выспаться, а тут- на тебе! — отбойник заработал!»
Нина Павловна на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Нет, не сосед, голоса женские. Что-то обсуждают недовольно. Она приоткрыла дверь и выглянула наружу.
— Сейчас позвоню в службу по отлову бродячих животных, — говорила одна соседка, поднимаясь по лестнице.
— Вот и правильно, — вторила ей другая, — пусть приедут и заберут. Развелось всякого зверья, как бы блох к нам не притащили. Боюсь за свою Эсмеральду…
Старушка распахнула пошире дверь, чтобы посмотреть, о ком говорят соседки, и нечаянно стукнула большого пса, со спутанной грязной шерстью. Животное тихонько застонало и посмотрело на женщину полными печали глазами.
— Иди, иди отсюда, пока живодёры не приехали, — замахала руками старушка.
Пёс попытался встать на лапы, но тут же снова лёг.
— Да у тебя, похоже, лапки сломаны. Кто же это тебя так? — женщина наклонилась к собаке и осторожно погладила по мокрой голове. — Заходи уж, раз к моей двери пришёл. Сынок мой тебя ни за что не выгнал бы.
Пёс, словно поняв всё то, что говорила женщина, переполз через порог и улёгся в прихожей. Сдёрнув с вешалки старое пальто, та бросила его на пол.
— Вот тебе подстилка, Дружок, иди, обустраивайся на новом месте, а я тебе поесть принесу.
Пёс жадно хлебал суп и поглядывал на свою новую хозяйку, пытаясь угадать, угостит ли она ещё чем-нибудь. Облизав пустую миску, он с сожалением посмотрел на пустые руки хозяйки и облизнулся.
— Что же мне с тобой делать? На улицу выгнать тебя не могу, там тебе быстро конец придёт, а с тобой гулять надо ходить и еду тебе купить нужно.
Днём заглянул фельдшер. Пёс, выполняя миссию охранника, зарычал на незнакомца и оскалился.
— Молодец, — похвалила старушка и погладила Дружка по голове. — Это свой, его можно пустить в дом.
Пёс, мгновенно успокоившись, обнюхал застывшего на месте медика и улёгся на подстилку.
— Нина Павловна, откуда это чудо природы взялось? — наконец, отважился пошевелиться Назар Сергеевич. — С таким зверем никакие воры не страшны.
Старушка рассказала, как собака появилась в её квартире. Фельдшер присел рядом и осторожно протянул руку:
— Ну что, Дружок, покажешь мне свои лапы?
Пёс, ещё раз обнюхав протянутую руку, решил, видимо, что этот человек не представляет для него угрозы, и опустил морду на подстилку. Пока Назар осматривал собаку, Нина Павловна, забыв про свои недуги, склонилась и гладила Дружка по голове. Чувствуя ласковые прикосновения, тот терпеливо сносил болезненный осмотр.
— Перелом? — спросила она, не выдержав долгого молчания.
— Думаю, нет. Похоже нашего друга сбила машина. Повезло, что не сильно. День-другой, и поднимется. Если бы пёс был молодым, то отделался бы испугом. А поскольку ваш гость почтенного возраста, то пострадал гораздо сильнее.
— Вы и в животных разбираетесь, — с почтением произнесла старушка.
— Да, я хотел выучиться на ветеринара, но родители настояли на том, чтобы людей лечил. Мол, они стареют, и свой медик в семье всегда пригодится.
— Тоже верно. Но, ума не приложу, что же мне с собакой делать?
— Давайте вот как поступим. Я куплю лекарство и сделаю ему инъекцию. А, как только он сможет встать, — Назар хитро взглянул на женщину, — вы оденетесь и сами выведете его на улицу.
— Я?! Да я уже несколько лет из дому не выходила!
— Знаю, — спокойно ответил медик, — а теперь придётся это сделать. Вы же не выгоните несчастное животное одного на улицу? Сами понимаете, что без вас он погибнет. Вы ему нужны.
К утру Дружок встал на лапы. Неуверенно дошёл до кровати, положил морду на руку хозяйке и призывно заскулил.
— Молодец, что до утра дотерпел. Теперь уж ещё немного потерпи, раз такую старую хозяйку себе выбрал.
Нина Павловна порылась в комоде и достала оттуда ошейник и поводок.
— Смотри, что тебе по наследству досталось. Это ещё сынок мой для своего Дружка покупал, теперь тебе пригодится.
Пёс с готовностью подставил шею под ошейник. Видимо, этот предмет был ему хорошо знаком.
— Эх, что за люди такие! — покачала головой женщина. — Как можно было выгнать старую собаку на улицу? Это же как член семьи…
Дружок внимательно посмотрел на хозяйку и лизнул её в щёку.
— Да ладно, чего уж там… — растрогалась старушка и запечатлела на собачьем носу звонкий поцелуй. — Помыть тебя бы надо, а то больно уж пахнешь ты неприятно.
Нина Павловна сама не заметила, как дошла до угла дома. Надо же, как всё вокруг изменилось с момента её добровольного затворничества! Она остановилась около сирени, на которой галдели шустрые воробьишки, и вдохнула полной грудью. Голова закружилась от обилия свежего воздуха. Но, Боже, как же это всё прекрасно! Казалось, что она не жила все годы после похоронки на сына. Было только прошлое, когда Володенька был с ней, и мрачная пустота, наполненная ожиданием его возвращения. Каким-то чудом вдруг появилось небо, украшенное золотыми солнечными узорами, птичье пение, ветер, ласкающий нежным прикосновением её сморщенную кожу. И это было так великолепно, так необычно мило, что слёзы умиления потекли по её щекам.
— Нина Павловна? — удивлённо воскликнула Наталья, спешащая к своей подопечной. — Вы как тут?…
— Сама не знаю, — улыбнулась старушка. — Вот друг у меня появился, и сама я как будто помолодела. Не могла бы ты, Наташенька, корм для пёсика купить, а то боюсь я пока далеко от дома уходить. Мы же с Дружком оба старички.
— Конечно куплю. Я и сама животных люблю. Всегда хотела собаку завести, только не решалась.
— Попрошу я тебя, Наташенька, ещё вот о чём. Сама понимаешь, возраст у меня такой, что в любой момент могу помереть…
— Да что вы, Нина Павловна, мы вас подлечим и…
— Не перебивай ты меня, сама я всё знаю и про диагнозы свои, и про лечение. Так вот, если Дружок переживёт меня, то, прошу тебя, забери его к себе. Ты добрая женщина, ему с тобой хорошо будет. А мне спокойней.
— Заберу, — серьёзно ответила Наталья. — Только и вы пообещайте, что торопиться с этим делом не будете.
— Обещаю.
Вечером, почесав за ухом чистого, с блестящей, шелковистой шерстью Дружка, растянувшегося около кровати, старушка залезла под одеяло. По привычке бросив взгляд на фотографию сына, она пожелала ему спокойной ночи. Володенька одобрительно улыбнулся ей в ответ.
— Ты уж не обижайся, сынок, — прошептала мать, — но решила я половину нашей квартиры Наталье оставить. Сколько лет она за мной ухаживает, так что ближе её у меня и нет никого. А потом и Дружка нашего она приютит, если со мной что случится. А другую половину квартиры пусть фельдшер Назар Сергеевич унаследует. Давно наблюдаю, как они с Наташей друг на друга любуются. Вот и будет повод поближе познакомиться. Как тебе моя идея, сынок?
Нина Павловна посмотрела на сына и ей показалось, что он задорно подмигнул ей. Прямо как в детстве.
Автор: Веста
Загрузка ...
0 Комментариев