Время тянулось невыносимо долго. Оно было похоже на густую смолу, которая медленно стекает по стволу дерева. Бессмертие оказалось скучным и серым. Маринка постоянно болтала о прошлом и будущем. Ночами мы с ней гуляли по квартирам и проникали в сны старух, которые спали беспокойно. Оказалось, что пожилым женщинам снится их молодость. Как они были красивыми, звонкими хохотушками, за которыми увивались толпы поклонников. Мы пожирали эти добрые, светлые воспоминания, облаченные в сонный саван, подменяя их кошмарами, где горели дома, умирали родные. Чаще всего мы оставляли после себя послевкусие горечи, безысходности, тоски по ушедшим временам.
Съедая сонную энергию, я чувствовал прилив сил, который заканчивался к следующей ночи. В мою бывшую квартиру въехала молодая пара, которая почему-то регулярно скандалила. Парень маялся бессонницей, и получить от него достаточно пищи не получалось. Зато девушка после ссор спала, словно младенец, и Маринка повадилась поджирать ее сны на постоянной основе. Просыпалась барышня по утрам разбитой и с отвратительным настроением, что давало новый виток скандалам. Затем они съехали, и череда жильцов замелькала как калейдоскоп.
Я не успевал следить за ними, в свободное время раздумывая о плане побега. В моей голове пульсировала мысль о том, как можно избавиться от контроля Маринки. Она же словно чуяла сомнения, и крутилась рядом, контролируя каждый шаг.
Однажды она наконец-то разоткровенничалась, и я узнал, почему она заперта в этом доме. Когда-то она жила здесь с родителями. Дружила с девочкой из соседнего подъезда. Подружкина семья жила побогаче, и та постоянно угощала Маринку пирожками и другими вкусностями, что пекла мама. Маринка завидовала подруге, но от угощений не отказывалась. А потом они подросли, и подружка отбила у Маринки парня. Точнее, как я понял, он сам выбрал ту уже повзрослевшую девчонку. Зависть и ревность отключили у Маринки все инстинкты. И она сначала жестоко избила подругу, а потом бросила ее в подвале умирать. Девушку искали всем двором, приезжала милиция. Маринку опрашивали, но она только пожимала плечами, а потом притворно плакала на виду у всех соседей. Решив посмотреть на свою «работу», она вернулась в подвал, но трупа там не нашлось. Этот факт не вызвал у Маринки никаких эмоций. Через день она проснулась на чердаке, но домой попасть не сумела. Так она и поняла, что умерла. Вскоре она научилась залезать в чужие сны, питаться ими, подселять кошмары. А взглянув в зеркало, увидела то же, что и я – мерзкую, облезлую тварь. Но и это открытие не навело на мысли о расплате за грех убийства. Она просто стала жить, добывая еду из царства Морфея. Заскучав, она начала искать компанию, и после нескольких неудачных попыток подвернулся я. Вот и весь сказ.
После откровений Маринки я твердо решил, что покину это проклятое место. Плевать на последствия, я должен выбраться. Ведь я не привязан к этому месту, в отличие от нее. Чтобы проверить свою теорию. Я решил дождаться, пока моя вечная спутница на что-нибудь отвлечется. Сначала она неустанно крутилась около меня, но затем у нее появилась невероятно бредовая идея «пожить как люди». Она увлекалась устройством чердака, где мы обитали. Притащила откуда-то кусок потрепанной ткани и принялась вручную шить не то шторы, не то покрывало. Я решил попытаться исчезнуть из поля ее зрения хоть на полчаса.
И я дождался момента. Пока Маринка возилась с нитками, которые добыла у очередной старухи, и тряпкой, я улизнул. В мгновение ока я оказался у двери подъезда с внутренней стороны. Помедлив минутку, я протянул руку и собирался толкнуть ее, как позади раздалось шипение:
— Куда это ты собрался?!
Я поспешно обернулся. Маринка стояла, сверкая желтыми глазами, а в когтистой руке сжимала ножницы.
— Удрать вздумал, неблагодарный… — от злости она задыхалась и не сумела закончить предложение оскорблением.
Я испугался. Несмотря на бессмертие я понимал, что она способна превратить остаток моей вечности в настоящий ад. Я не знал, как реагировать на ее слова, но она сама продолжила:
— Ты обращенный. А я привязана к дому. Выбраться не получится, уж поверь мне.
Я притворно вздохнул.
— Пойдем, а то скоро ночь, пора отправляться за пищей, — она схватила меня за руку и потянула обратно, вверх, на чердак.
Вновь потянулись унылые, бесконечные сутки. Я не знал какой сегодня день недели, какой месяц и год. Я знал лишь ночь – время, когда пора питаться.
В очередной раз, когда мы шарились по закоулкам снов несчастной пенсионерки, я заметил, что Маринка после плотного «ужина» впала в некий транс. Значит, бабуля поставляет качественную пищу. К тому же мы уже приходили к ней, и каждый раз уходили сытыми. Старушка не страдала от последствий нашего прихода. Странно, что Маринка этого не заметила и не сделала ее основным источником питания. Но моя спутница предпочитала более молодые вместилища, ведь у них больше эмоций, а значит, и сны ярче и веселее. Я же решил воспользоваться неожиданным даром. Оставалось лишь выждать, когда мы вернемся именно в эту квартиру. Начни я настаивать на приходе, Маринка заподозрила бы неладное.
Через четыре недели я дождался. Мы вернулись к бабуле. Старуха засыпала быстро, она не принимала снотворного. Да и сны ее были крепкими, что давало возможность беспрепятственно бродить в них, не опасаясь, что выбросит.
Оказавшись в желанном месте, Маринка сразу рванула в пище. Она жадно рвала куски сна и засовывала себе в пасть. Я был голоден, но это зрелище вызвало во мне приступ отвращения. Я отщипнул кусочек сна, чтобы не вызвать подозрений и начал медленно жевать. Маринка жрала, ее страшные глаза закатились от удовольствия. Поняв, что она на пороге своего транса, я потихоньку стал продвигаться к выходу.
Моя спутница, насытившись, откинула голову, и я понял: пора. Я выскочил из сна и рванул в подъезд. Неожиданно меня затрясло от неизвестности. Я не знал, смогу ли я вообще покинуть опостылевшие стены, Маринку. Но желание стать свободным было сильнее страха. Поэтому я глубоко вдохнул затхлый воздух и толкнул дверь. На улице было темно, только фонарь одиноко горел около тротуара. Я поднял голову и увидел полную луну, похожую на огромную головку сыра. Она была ослепляюще яркой, и у меня почему-то заслезились глаза. Я по-прежнему стоял, не решаясь сделать шаг за порог, молча смотрел на луну и размышлял о будущей свободе.
Я одернул себя. Хватит болтовни! Пора шагнуть в большой мир. Да, я стал чудовищем, жрущим чужую радость, но я не выбирал себе такой участи, меня заставили! Мне внезапно стало жалко себя до одури. Какой же я безвольный и глупый, можно же было включить навыки переговорщика и попытаться убедить Маринку оставить меня в покое. Попытка могла стать удачной.
Я одернул себя. Хватит болтовни! Пора шагнуть в большой мир. Да, я стал чудовищем, жрущим чужую радость, но я не выбирал себе такой участи, меня заставили! Мне внезапно стало жалко себя до одури. Какой же я безвольный и глупый, можно же было включить навыки переговорщика и попытаться убедить Маринку оставить меня в покое. Попытка могла стать удачной.
— Я же сказала, ты не сможешь освободиться! – раздался отовсюду леденящий голос Маринки. – Ты не сбежишь!
Это было последнее, что я слышал. Мое тело превратилось в камень, а сознание стало пустым…
***
Закончив свой рассказ, я поднял глаза на смертельно перепуганную девушку которая сидела на том самом диване, в той самой квартире, и боялась даже дышать.
Я протянул ей свою когтистую руку: «Пойдём со мной! Ты станешь одной из нас… Тебя ждёт бессмертие, отличная компания и веселье.»
Девушка сидела молча, вжавшись в самый угол дивана, словно хотела раствориться в нём.
— Как тебя зовут? — как можно ласковей спросил я.
-Регина — ответила она помертвевшими губами и как загипнотизированная протянула мне руку.
Я усмехнулся, прочитав её мысли: глупая, она, как и я когда-то, надеется сбежать.
Что ж, за все эти годы я многому научился у Маринки…Нас теперь трое. А эта Регина уж куда приятнее моей мучительницы.
Автор; Оксана Павлова
Загрузка ...
0 Комментариев