Никита Иванович Решетников совершенно неожиданно для себя решил посвататься к соседке своей, Аглае Ильиничне.
— Странно, и почему я раньше не замечал её? Как красиво она всё делает: поправляет ли волосы, или вглядывается вдаль, прикрывая глаза ладошкой как козырьком. А как ловко Аглая с огородом управляется или дрова колет — залюбуешься! А недавно пирогами угощала с яйцом и зеленью — объедение!
Нет, вы только не подумайте, что Никита Иванович легкомысленный какой-то. Пока Екатерина, супруга его, жива была, он вообще ни на одну женщину не смотрел. Жили счастливо, дочь вырастили. А вот прицепилась к Кате эта болячка, которая своими клешнями давит, все силы из человека выдавливает…
А как померла Катюша, решил Никита Иванович, что никакая женщина ему рядом не нужна, будет сам свой век доживать. Два года никого не замечал. Жил как во сне.Всё один да один. Дочь, правда, иногда приезжала с зятем и внуком. В отпуск на недельку. Раз в год.А тут Аглая Ильинична что-то зачастила к нему: то пирогами угостит, то вареньем. По-соседски.Вот тогда Никита Иванович и заметил, что глаза у Аглаи как небо синие. И улыбка у неё приятная, открытая.
— Это ж надо! — ругал он сам себя — Влюбиться вздумал, хрыч старый. Седьмой десяток разменял, а всё туда же: любовь ему подавай.Вообще, соседка рядом была всегда. Только он её не замечал, пока счастлив был.Никита Иванович тяжело вздохнул: «Вот уж смолоду не сложилась жизнь у Аглаюшки. И за что ей такое? !»
Была у соседки семья: муж и сын.Только мужик ей достался какой малахольный. Как выпьет, так дурак дураком становится. А выпить Колька любил до трясучки. У него на это дело прямо чутьё какое-то было. Бывало мужики спрячутся от жён у кого-нибудь в сарайчике, чтобы сообразить на троих. Закуски там себе деревенской на чурке разложат, а этот тут как тут: «Не ждали? А я мимо шёл! Дай, думаю, зайду! »
Сколько Аглая тогда слёз пролила — она одна знает. Чего только не делала, чтобы Кольку своего от выпивки отвадить! И плакала, и уговаривала: «Смотри, Ванечка ведь у нас с тобой растёт. Он хоть и маленький, а всё понимает»… И угрожать пробовала: «Завтра же соберу твои вещи, пойдёшь туда, откуда пришёл! »А Колька только ржал да издевался: «А я не пойду! И что ты сделаешь? »Аглая тогда на почте работала. Всё там делала: и письма с газетами по адресам разносила, и посылки принимала… Сына с матерью своей, Гавриловной оставляла, царствие ей небесное.
А однажды прибежала к ней на работу Тонька Лядова. Та вроде деревенского корреспондента всегда была, да и сейчас есть — ничего не изменилось!Так вот, вбегает Тонька на почту и прямо с порога кричит: «Беги, Аглая, там, у речки, твой Колька с Ванечкой…»
Кричит, а у самой глаза круглые, рот перекосился — ясно, что случилось что-то ужасное.
Аглая бросила всё, помчалась к реке. А там вся деревня уже собралась. Милиции понаехало, скорая помощь. Видит, мотоцикл с коляской вверх колёсами перевёрнут, а из под него ручка детская торчит. Безжизненная совершенно. И Колька в стороне, раскинув руки стонет. Кинулась женщина к сыну. Кричит нечеловеческим голосом. Еле в чувство её привели.
Потом уже выяснилось, что Колька её, проходя мимо сельсовета, увидел мотоцикл какой-то незнакомый. Ну, а поскольку ума у него отродясь не было, да к тому же ещё и сильно нетрезв он был в тот момент, пришла Кольке в голову гениальная идея — прокатиться!
А следом за ней, и другая, ещё гениальнее — сына пятилетнего покатать. Пусть порадуется Ванёк, а Аглая с её мамашей увидят, какой он замечательный отец.
Приехал домой, влетел домой, по пути на косяки натыкаясь. Гавриловна как раз Ванюшку кашей кормила. Колька, не говоря ни слова и не вдаваясь в подробности, схватил сына, и был таков. Бабка даже понять ничего не успела. Только взглядом мотоцикл проводила.
Кольку тогда посадили. Аглая с ним сразу на развод подала. Только, ведь, Ванечку уже ничего не вернёт. Гавриловна горя не перенесла, сердце не выдержало. Пришлось Аглае ещё и мать хоронить.
А Колька потом, как освободился, приезжал, прощения просил. Только Аглая не простила. Да и деревенские всё в спину ему норовили плюнуть. Уехал куда-то и больше не показывался. А соседка так свой век в одиночестве и коротала.
***
За всеми этими думами Никита Иванович и не увидел, что Аглая во двор вошла, да к дому подходит. А когда заметил, так заметался по комнате, заторопился. Ищет глазами: где какой беспорядок, чтобы быстро исправить. Рубашку, что на стуле висела, заметил, мигом под подушку сунул. Чашки грязные со стола в большую кастрюлю смахнул. А Аглая уже на крыльце стоит:
Здравствуй, Никита Иванович! Я блинков напекла, попробуй не побрезгуй. А то и заходи вечерком. Посидим по-стариковски, молодость вспомним.
Скажешь тоже, Аглаюшка, “молодость.” Это мне молодость надо вспоминать, а ты еще молодая да красивая.
Женщина засмущалась, покраснела, рукой махнула, смеётся: — Да что ты, Никита Иванович, молодуху нашёл? Я же всего-то на 2 года моложе тебя.
Так и повелось у них: ходят друг к другу в гости два одиноких старика. Сядут вечером перед телевизором, сокрушаются, до чего нынче жизнь неинтересная пошла: «фильмы нудные показывают», «песни пошлые поют», «певицы какие-то безголосые» появились, а новости то такие, что «лучше и не знать».
Вечером Никита Иванович привёл себя в порядок, одеколон нашёл, с незапамятных времён на полке стоявший, пшикнулся пару раз для «аромату приятного». На клумбе цветов нарвал. И решительным шагом направился к дому соседки.
***
— А я ведь, Аглаюшка, свататься к тебе пришёл! Пойдёшь за меня? — от стеснения, словно клещами вытягивая из себя каждое слово, начал Никита Иванович.
Женщина растерялась, зарделась до корней волос:
— Пойду, чего ж не пойти, ты человек хороший и по душе мне. Только ты, Никита Иванович, у дочери спроси для начала. Мало ли, как она это воспримет.
Мужчина возмутился, грудь колесом выкатил: — Я не малое дитё, чтобы разрешения на женитьбу спрашивать. Сам себе хозяин!
— А ты, всё-таки скажи дочери! Не надо её перед фактом ставить — мягко остановила своего жениха Аглая.
Никита Иванович согласился. И как только вернулся домой после вечерних посиделок, тут же позвонил дочери. Дело-то не терпит отлагательств.
***
Лидия, закончив разговор, отключила телефон. Невидящим взглядом уставилась в окно. На лице женщины лежала печать высшей степени обеспокоенности. Брови насуплены, губы поджаты.
— Лид, ты чего такая? Кто звонил-то? — напомнил о себе Георгий.
— Нет, ну ты представляешь?! Уму непостижимо: отец жениться собрался! Я как это услышала, буквально в осадок выпала, даже сказать ничего не могла.
— Да? И кто невеста? Молодуха какая-нибудь заезжая?
— Тётя Аглая, соседка наша.
— Ну и подумаешь! Тебе-то что? Пусть живут. И не скучно, и под присмотром.
Лида посмотрела на Георгия так, будто перед ней стоял человек с крайне низким интеллектом. И покрутила пальцем у виска.
— Гош, ты совсем, что ли? Как это «ну и подумаешь»? Он сейчас женится на ней, перепишет на неё дом, землю. И останемся мы ни с чем.
— А тебе нужен тот дом?! Ты туда раз в год ездишь, да и то, потому что долг дочерний гонит отца проведать. А сама бы, лучше в Турцию поехала! Сама ведь так говорила. Да и тётя Аглая эта, насколько я знаю, женщина одинокая. Наследников нет, зачем ей дом твоего отца?
Лида снова посмотрела на мужа, как на неразумного.
— Во-первых, дом этот — это деньги! Его продать можно, а деньги под проценты положить! Или машину хорошую купить. А во-вторых, это сейчас у тёти Аглаи наследников нет. А как помрёт, так тут же из всех щелей полезут. И плакал тогда мой родительский дом.
Лида громко захлюпала носом и зарыдала от жалости к себе, представив, как наглая родня соседки прибирает к рукам отцовский дом.
Лида громко захлюпала носом и зарыдала от жалости к себе, представив, как наглая родня соседки прибирает к рукам отцовский дом.
—Короче, так! Пускать это на самотёк никак нельзя. Отца надо забрать к себе, а дом его продать! Завтра рано утром и поедем. — безапелляционным тоном заявила Лида.
— Но…
—Никаких «но!» — Топнула ногой женщина — На рыбалку свою в следующий раз поедешь! Сейчас наследство нужно спасать.
Георгий тяжело вздохнул и ушёл в спальню. Он по опыту знал, что спорить с его супругой — себе дороже.
Нет, так-то она, вроде ничего, но уж слишком упрямая. Как вобьёт себе чего в голову, так хоть волком вой.
***
Никита Иванович стакан с чаем выронил из рук от неожиданности, когда на пороге своего дома увидел дочь с зятем.
Никак не ожидал, что Лида бросит всё и примчится буквально на следующий день после звонка.
— Вы чего? На свадьбу, что ли приехали? Так рано ещё, мы с Аглаей даже заявление ещё не подавали — от непрошедшего ещё шока Никита Иванович брякнул первое, что пришло на ум.
— Ты издеваешься, папа?! — взвилась дочь — Какая такая свадьба?! Ты в свой паспорт давно заглядывал? В таком возрасте нормальные люди о вечном уже думают.
Никита Иванович поморщился от этих слов, как от зубной боли. Краем глаза заметил, как зять опустил голову и что-то внимательно разглядывал на полу.
— Я не хочу думать о вечном. Мне и на этом свете хорошо — жёстко ответил старик и отвернулся к окну.
Лидия, сообразив, что сморозила что-то не то, сменила тон.
— Па-ап, ну извини! Я не то хотела сказать. Я понимаю, что тебе тоскливо здесь одному. Вот ты и придумал себе свадьбу на старости лет. Мы ведь с Георгием за тобой приехали. С нами тебе веселее будет.
Никита Иванович упирался изо всех сил. «Не поеду никуда!» — и всё тут. Но Лида ничего и слушать не стала. Молча достала чемодан и принялась собирать вещи старика, приговаривая по ходу дела: — Ты, папа, не обижайся, конечно! Но ты посмотри на себя! Какой с тебя молодожён?! Не ровен час плохо станет и помочь тебе некому будет. Так что сейчас в город поедем. Жить будешь с Игорьком в комнате. Нас дома всё равно целыми днями нет. Приедешь, осмотришься, привыкнешь. К хорошему быстро привыкаешь: вода горячая из крана, туалет тёплый дома, печку топить не нужно. Ну а уж если не понравится…всегда вернуться можно.
Никита Иванович как под конвоем вышел из дома. Поискал глазами в соседском дворе Аглаю, но заметил лишь то, как дрогнула занавеска на окне в кухне.
Старик, опустив голову, направился к машине. Сел на заднее сидение. Прикрыл глаза, слушая дочь, рот которой ни на минуту не закрывался. Лида продолжала описывать прелести городской жизни.
— Ну, вот, папа. У нас рядом и поликлиника, и кладбище хорошее, чистое, ухоженное. Думаю, тебе у нас точно понравится. Ну а если понравится, мы дом твой продадим, машину хорошую купим…
На этих словах старик вздрогнул, словно очнулся от долгого сна.
— Так вот что тебя так взволновало, что ты примчалась сюда в свой выходной! Тебе плевать на меня. Что я думаю, что я чувствую. Тебе дом нужен, чтобы продать его. Гоша, останови машину, быстро! Я сойду.
Георгий нерешительно посмотрел на жену. Та отрицательно мотнула головой.
— Останови! Не то выпрыгну! — строго приказал Никита Иванович, протягивая руку к ручке двери с явным намерением открыть её.
Зять нажал на тормоз, не обращая внимания на протесты супруги.
— Никита Иванович, давайте, я вас назад отвезу — сказал он.
— Да идите вы, дети, знаете, куда?! Тоже мне, вершители судеб! Я сам дойду!
Старик схватил свой чемодан и выскочил из машины.
***
—Ну, вот и всё! Такова жизнь. Приехали дети и увезли моего Никиту как вещь какую. А я снова одна. Доведётся ли свидеться теперь?
Аглая с тоской смотрела на знакомый дом. Делать ничего не хотелось, но надо. Сколько ей пришлось в жизни пережить. Всегда от тоски в работе спасалась. «Пойду, воды принесу, что ли».
Аглая зашла в дом за ведром. Вылила остатки воды в рукомойник, и повернулась, собираясь к выходу. Да так и замерла с ведром в руках. На пороге стоял Никита Иванович со старым клетчатым чемоданом в одной руке и букетом полевых ромашек в другой.
— Ну, что, заявление-то мы идём подавать, или как? Не передумала, Аглаюшка, за меня замуж идти? Я вот уже и вещички кое-какие принёс.
Аглая не знала плакать ей или смеяться. Она только обняла своего суженного и прижалась к его груди.
Никита Иванович и Аглая Ильинична действительно расписались. И даже Лида с семьёй приезжали поздравить их.
— Ты прости меня, папа, не знаю, что на меня тогда нашло. Но я очень хочу, чтобы ты был счастлив.
— Ты прости меня, папа, не знаю, что на меня тогда нашло. Но я очень хочу, чтобы ты был счастлив.
А молодожёны прожили вместе ещё 16 счастливых лет жизни. И ушли один за другим с разницей в девять дней. Сначала Никита Иванович, а за ним и Аглая Ильинична.
А что касается наследства. Оба дома достались семье Лиды. Дом отца по закону, а дом Аглаи по завещанию.
Автор: Анелия Ятс
Загрузка ...
0 Комментариев