Глава 1. Страшное известие
Маленькая Анечка сидела на ворсистом ковре в игровой комнате и кормила куклу Зою с крохотной тарелочки, когда к ней подошла воспитательница Роза Геннадьевна и легонько положила руку на плечо.
— Иди, Анечка, там за тобой пришли! — тихо сказала она таким тоном, словно вот-вот расплачется. — Куклу можешь оставить, я потом сама уберу. Обрадованная малышка поднялась, поправила на себе платьице и вприпрыжку побежала в раздевалку. Её туго заплетённые косички смешно подпрыгивали в такт прыжкам. Девчушка распахнула двери, рассчитывая увидеть за ними маму, но остановилась как вкопанная. В раздевалке был только один человек — тётя Люся, их соседка и мамина подруга. Лицо у неё было заплаканным, глаза опухли от слёз.
— Собирайся, деточка, сегодня пойдёшь ко мне, — сказала она, шмыгая носом и вытирая слёзы, градом катившиеся по щекам.
— А мама? — удивилась Анечка и тоже заплакала.
«Ну раз тётя Люся плачет, значит, с мамой случилось что-то страшное», — пронеслось в её маленькой детской головке.
Малышка была недалека от истины. В их семье действительно случилось страшное горе: на заводе резиновых изделий, где работали её родители, произошёл взрыв, начался пожар. Погибли люди, в том числе и отец.
Марину, маму девочки, словно бог уберёг. В тот день она приболела и села на больничный.
— Ничего, деточки! В жизни всякое бывает, главное, что ваша мама с вами, — то и дело успокаивали Анютку и Валеру посторонние люди, пришедшие проводить в последний путь их отца.
Он лежал в гробу какой-то бледный, очень строгий и чужой. Анечка так и не смогла подойти к нему, чтобы проститься. Малышке было очень страшно, она разрыдалась так, что тётя Люся подхватила её на руки и унесла подальше от тяжёлых впечатлений.
Потом, по прошествии многих лет, Анна часто вспоминала тот ужасный день, который разделил её жизнь и жизнь её старшего брата Валерика на до и после. Тот день снился ей в ночных кошмарах, и тогда она просыпалась вся в слезах и в холодном поту.
Но самое ужасное: маму после похорон отца словно подменили. Из милой, улыбчивой женщины, любящей детей и уют, Клавдия превратилась в безразличную, чужую тётку, погрязшую в своём горе, как в болоте. Она совсем не обращала внимания на детей. Целыми днями сидела перед фотографией супруга в траурной рамке, заливалась слезами и пила. И если бы не Валерка, который откуда-то приносил сестрёнке то пирожок, то шоколадку, а однажды даже вручил цветные карандаши, неизвестно, выжили бы они. На вопрос Анютки «где взял», всегда отвечал, как когда-то папа, «от зайчика».
Всё вскоре раскрылось. В один «прекрасный» день на пороге их квартиры появился дяденька участковый, Анатолий Анатольевич. Он строго смотрел на маму из-под нахмуренных бровей. Тогда Анечка услышала страшные слова «вор» и «родительских прав лишим».
— Это не Валерка твой украл в магазине пирожок! Это ты украла! Ты своих детей бросила на произвол судьбы… — в запале кричал на маму пожилой участковый.
— Но у меня же такое горе! Муж погиб, разве вы не знаете?! — вяло оправдывалась мать, пытаясь спрятать за спиной бутылку.
— Ты это мне брось, Клавдия! Я твоё горе уважаю. Но ты не одна такая. Если не повернёшься лицом к детям, лишим родительских прав! — пригрозил участковый.
Клавдия, похоже, испугалась и даже «повернулась лицом к детям», вернее, даже не лицом, а вполоборота. Ровно настолько, чтобы худо-бедно собрать Анечку в первый класс, а Валеру — в седьмой. На этом её родительская забота иссякла. Решив, что долг выполнен, Клавдия, кажется, стала пить ещё больше. Сначала устраивали посиделки с Люськой, проклиная свою женскую долю и заливаясь пьяными слезами. Потом компания расширилась, появились ещё какие-то шумные, неопрятные мужчины и женщины, от которых отвратительно пахло.
С уроками первоклашке помогал старший брат. А из еды у них был только хлеб да то, что оставалось на столе после ухода «гостей». Но Валерка, памятуя о приходе участкового, больше в магазине ничего не воровал, а сестре строго-настрого наказал всем говорить, что у них всё хорошо, просто мама очень много работает. — Молчи, Анютка, слышишь! Лучше так, чем в детском доме…
Так продолжалось почти год. А потом мама заболела. Она лежала на старом продавленном диване и постоянно кашляла. Тётя Люся, однажды протрезвев, и увидев, что подруга не может подняться и испачкала всю подушку в крови, вызвала скорую помощь. Домой Клавдия уже не вернулась, так и умерла в больнице. Анютка и Валерка осиротели окончательно. Больше у них никого не было. «Да уж, правильно говорят: беда не не приходит одна» — тяжело вздохнула тётя Люся и погладила Анютку по голове.
А через несколько дней за детьми пришли из органов опеки.
— Мы не хотим в детский дом! — кричал сквозь рыдания Валерка людям, которые пришли за ними. — Я уже большой, я справлюсь! Я буду машины мыть. Но его никто не слушал. Только одна женщина, устав от его криков, тяжело вздохнула и сказала: — Нельзя, чтобы дети одни были. Закон такой. Собирайтесь…
Глава 2. Детский дом — не самое лучшее место
—Эй, новенькие! Конфеты с собой есть? — крикнул кто-то из толпы детдомовских ребятишек, вышедших в коридор поглазеть на двух несчастных.
Анютка испуганно попятилась и спряталась за спиной брата. В данный момент Валерка был её единственной надеждой и защитой. И словно в подтверждение этих мыслей, он крепко сжал руку младшей сестры и прошептал: «Не бойся, я с тобой».
Детский дом Анютке не просто не понравился, она не приняла его всеми клеточками своей души. И эта неприязнь была взаимной. Во всём чувствовалась враждебность: обозлённые на весь мир дети, понятия не имеющие, что делать со своей болью и потому выплёскивающие всю свою злость на более слабых собратьев по несчастью, тусклые стены, казённые койки и одежда…
Но самое ужасное — их с Валерой разделили по разным корпусам. Так что Анюта лишилась своей последней защиты. А увидев брата в столовой с фингалом под глазом, поняла, что ему и самому несладко. Было очень трудно. Дня не проходило без тычков обидных слов и подлых интриг. Более старшие и более сильные издевались над младшими и слабыми. Отбирали еду, раздавали затрещины просто так, забавы ради.
Анютка как-то попыталась пожаловаться Серафиме Карповне, их воспитательнице, на Валю, девочку, которая больше всех её донимала и каждый раз придумывала всё новые и новые испытания для новенькой. То стакан воды ей в постель выльет, а потом кричит на весь детский дом: «Новенькая в штаны надула», то все пуговицы от платья оторвёт, то обувь спрячет…
—Ябедничать некрасиво! — заявила ей в ответ Серафима Карповна — Попробуй сама наладить с девочками контакт. И вообще, детский дом — далеко не самое лучшее место в мире, и надо просто научиться терпеть. И удалилась, гордо неся голову на широких, мясистых плечах.
—Ну что, съела, ябеда? — нагло расхохоталась Валька, сверкнув своими чёрными цыганистыми глазами.
С тех пор за Анюткой прочно закрепилась репутация доносчицы и человека, с которым никто не должен дружить.
Анютка поняла, что жаловаться и искать защиты у взрослых — бесполезное занятие. Воспитатели, то ли сами побаивались этих пришедших с улицы неуправляемых, рано повзрослевших детей, то ли просто не считали нужным вмешиваться, полагая, что “сами разберутся”. Кроме того, эти взрослые люди и сами не считали зазорным применять физические методы наказания.
К 13 годам Анна превратилась в замкнутого, испуганного, нелюдимого подростка. Она мало общалась с другими ребятами, боясь очередных издевательств. Погружалась в книги, мечтая убежать куда-нибудь из этого ужасного места. Её даже по имени никто не называл, только «дикая», добавляя к прозвищу ещё какое-нибудь смачное ругательство. Девочке не с кем было поговорить о своих проблемах. Валера к этому времени уже выпустился из детского дома, устроился на работу. Первое время он приезжал к сестре каждую неделю, привозил небольшие гостинцы.
— Потерпи, Анютка, немного. Вот я немного встану на ноги и заберу тебя отсюда, — обещал он младшей сестре.
Но потом его забрали служить в армию, откуда Валерка писал трогательные письма. Брат попал служить на Дальний Восток. И в каждом письме рассказывал Анютке о суровых красотах этого края, удивительных людях, которые всегда готовы прийти на помощь, не рассчитывая на какую-либо выгоду.
Однажды, когда Ане было уже 15 лет, в девчоночью палату пожаловала директор детского дома Раиса Георгиевна.
— Так, цыпоньки мои, пора вам выбираться во взрослую жизнь. Надо учиться зарабатывать…
Девочки даже обрадовались: «Подумаешь, посуду в кафе помыть» — и с удовольствием согласились.
Особенно радовалась Валька: «Вот где можно найти себе богатого папика и жить всю жизнь припеваючи!» — заорала она и зашвырнула в Анютку подушкой.
Та еле увернулась. И как можно скорее скрылась за дверью.
— Вот дура дикая! — послышалось ей вслед. Но Анютке было всё равно, что там о ней говорят. Меньше всего ей хотелось искать богатого папика, и она решила зайти к «директрисе» и попросить, чтобы её отправили на какую-нибудь другую работу.
Она робко постучалась и заглянула в кабинет директора. Там находился какой-то крупный, высокий мужчина с перстнями на каждом пальце. Он протягивал Раисе Гавриловне пухлый конверт и слащаво улыбался.
— Примите мою искреннюю благодарность, поверьте, я в долгу не останусь, — услышала Аня его хриплый голос.
Раиса Гавриловна подняла глаза и, заметив в дверях Аню, скривилась.
«Чего тебе, Родионова?» — спросила она
Анютка от страха зажмурилась, но выпалила:
— Можно я не пойду в кафе работать? Я могу пойти в любое другое место…
Раиса громко фыркнула и, обращаясь к гостю за поддержкой, сказала: «Нет, ну вы только подумайте, какая неблагодарность! Мы стараемся для них же, а они ещё и носом воротят!»
Незнакомец повернулся и молча рассматривал Анютку цепким, оценивающим взглядом, от которого девочка поёжилась. Женщина уже повернулась к воспитаннице:
— Иди, Родионова! Пойдёшь туда, куда я тебе скажу, поняла?
Анютка покорно кивнула головой и вышла за дверь.
***
Всю ночь Аня не могла уснуть. Снились привычные кошмары: тот день, когда не стало папы, потом мамы. На душе было муторно и тревожно: нехорошие предчувствия и сомнения по поводу этой работы мучали её.
Предчувствия не обманули…
В итоге вскрылось несколько очень неприятных нюансов: денег им не полагалось, оплата шла в карман директору детского дома, кафе оказалось ночным клубом, а хозяин заведения начал принуждать их к интимным услугам клиентам, жестоко избивая за непослушание.
Впрочем, некоторые девочки, среди которых была Валя и несколько её подруг, вполне довольны были таким раскладом. И даже помогали «держать в узде непокорных» хозяину, кстати, тому самому мужчине, которого Аня застала в кабинете Раисы Гавриловны.
Анна до сих пор вздрагивает, когда видит в кошмарных снах занесённый над собой кулак с синими наколками на пальцах-сардельках, налившиеся кровью глаза взбешённого её отказом хозяина и его искривленное гримасой ненависти лицо.
Это было просто чудо какое-то, когда Аня, изловчившись, вцепилась зубами в его мерзкую, потную, вонючую руку и, когда тот ослабил хватку, вырвалась из его потных лап.
— Ах ты, маленькая мерзавка! Да я тебя на ремни порву! Дикая… — поток отборной брани несся в спину девушки.
Анютка бежала со всех ног. «Я должна всё рассказать Раисе Георгиевне, нужно спасать девчонок», — думала она, пока мчалась к детскому дому по тёмным городским улицам…
Автор: Анеля Ятс
Другие рассказы этого автора:
В услугах подлецов не нуждаемся
А может, просто карма прилетела
Загрузка ...
0 Комментариев