– Варька, отступись от Григория! Уйди в сторону! Не пара ты ему! – убеждала девушка с толстой русой косой, смотря в упор на черноволосую соперницу. – Ты же никто! Подкидыш без роду и племени!
– Угомонись, Маша! – спокойно отвечала Варя, действительно появившаяся в деревне при не самых понятных обстоятельствах.
***
Никто так и не сумел узнать: как маленькая, едва ли не новорожденная, девочка оказалась одна на опушке леса. Строили, конечно, всякие догадки. Придирчиво вспоминали: не могла ли какая девица своё позор прятать под одеждой, и а потом как кукушка незаметно дитя своё подбросить там, где её, скорее всего, добрые люди обнаружили бы в ближайшее время. Малина как раз в пору вошла, и в ягодник промеж других забот прибегали жители нескольких окрестных деревень, в том числе и Муранки.
Однако никто из своих, муранских, девиц под явное подозрение не попал. Как судачили женщины, в соседних деревнях тоже нерадивую мать разоблачить не сумели. В итоге, пришли к выводу, что это, наверное, небольшой табор цыган, проезжавших мимо, оставил о себе такую «память». По крайней мере, тёмный пушок на голове малютки указывал, что она вполне могла быть из кочевого племени.
– Вот ведь стервь какая! – возмущённо грохотал в адрес неизвестной женщины председатель Захар Лукьянович, которому появление подкидыша добавило проблем. – Совсем же грудная девчонка! Это теперь подводу в город надо снаряжать, да везти её в дом малютки! Считай, целый день там придётся провозиться, а то и на ночлег там остаться!
– Не надо, Захар Лукьянович, её никуда везти! – тихо попросила Устинья. – Сам же знаешь, всех моих мужчин гражданская забрала, никого не оставила. Разреши девчонку на себя оформить! Век буду тебе благодарна!
– Не положено, Устинья Никифоровна! – сказал Захар Лукьянович. – Порядок должно соблюдать!
Однако в его голосе женщина уловила толику сомнения, и, не стесняясь того, что в правлении колхоза находились недавно приехавший в колхоз агроном и старый местный фельдшер, рухнула перед председателем на колени.
– Захар Лукьянович, прошу: оставь мне девочку! Выкормлю. На ноги поставлю. Всё не зря небо коптить буду. Ради памяти моего мужа, друга твоего, уважь просьбу! Христом-Богом прошу!
– Да встань ты, дурная баба. Всё в одну кучу смешала: и друга и пережитки прошлого! – председатель с лёгкостью поднял худую – в чём только душа держится – Устинью, усадил на лавку, и обратился к присутствующим: – Может, и правда, в город так и отпишем: мол, местная жительница, вдова героя и мать красноармейцев, погибших в борьбе за правое дело, готова воспитывать найденную девочку? Должны же в положение войти!
Девочка, чья судьба решалась в этот момент, лежала тихо, будто что-то понимая, и фельдшер с сомнением пробормотала:
– Крохотная совсем. Ну, как не выкормим? Потом отчитываться!
– Не волнуйся, Пелагея Дмитриевна! Коза у меня дойная, молочко вкусное – подниму я Варечку! – стала убеждать фельдшера Устинья, не вытирая катящиеся по щекам слёзы.
– Ишь, уже имя успела придумать, – растерянно улыбнулась фельдшер, и обратилась к председателю: – Нет, Захар Лукьянович, не сможет Устя эту девчонку от сердца оторвать. Делай, как правильно, а поступай по совести – оставь малютку. Выкормим сообща, чать, уже голод-то позади!
Молодой агроном, которого растрогали рыдания измождённой женщины с красиво очерченными, но посеребрёнными сединой бровями, предложил:
– Захар Лукьянович, давайте, я в городе буду, и постараюсь это дело уладить через знакомых.
Агроном выполнил обещание. Девочка, найденная Устиньей, осталась в её доме на правах дочери. Варюша стала для женщины утешением и отрадой. Повзрослев, она ухаживала за приёмной мамой, удивляя преемницу постаревшей Пелагеи Дмитриевны полным отсутствием брезгливости и самоотверженностью. Тяжело болеющая Устинья говорила девушке:
– Выходи, Варечка, за Гришу замуж, да поскорее! Хороший он парень, видный. Тебя любит, а я так хочу, чтобы ты была счастлива.
Варя только упрямо мотала головой, так что тёмно-каштановая коса больно била по плечам:
– Нет, матушка! Вот на ноги тебя поставлю, так и замуж пойду. Вместе на свадьбе отплясывать станем, как ты учила!
Не сбылась мечта девушки. Тихо ушла Устинья, чтобы встретиться с мужем и сыночками. Варя, выдержав траур по матушке, собралась замуж за Григория. Что и говорить – механизатор, гармонист, завидный жених! Будущий свёкор, овдовевший 5 лет назад, радовался за сына:
– Проворная девушка, трудолюбивая. Хорошей женой тебе будет!
В самом деле, на виду у всей деревни выросла находка Устиньи, и никто не мог о девушке сказать ни одного дурного слова. Тайны из появления Варвары в деревне не было, но до этого дня не было случая, чтобы кто-то её этим попрекал. Только Маша, отчаянно влюблённая в чужого жениха, ударила по самому больному.
***
– Если бы тётка Устя за ягодой не пошла и не услышала твой писк в зарослях малинника, так бы ты и сгинула, и всё. Эх, подобрала она тебя из жалости на мою беду, выходила, выпестовала, а ты лучшего парня околдовала, ведьма. Отступись от Гриши, а не то хуже будет! – угрожала Мария.
– Угомонись! – повторно попросила Варя. – Мы с Гришей любим друг друга, а ты – на Петю внимание обрати. Сохнет он по тебе.
– Легко говорить! Вот сама возьми, и обрати на этого Петю внимание! – расплакалась Мария, когда счастливая соперница миролюбиво погладила её по руке.
***
Вопреки усилиям Марии, Григорий и Варвара сыграли свадьбу, на которой гуляла почти вся деревня.
– Красивая пара! – обсуждали соседи, любуясь на молодожёнов. – Ладные детки будут!
Звучали добрые пожелания, и только у Маши сердце кровью обливалось. Когда молодые двинулись к дому Григория, она преградила им дорогу. Вид у девушки был устрашающим. Она слегка качалась, и, пытаясь отыскать опору, схватилась за ствол берёзы. Лицо Марии было белее коры, и она стала выкрикивать злые слова:
– Не жить вам вместе! Проклинаю! Я к бабке Кривихе ходила, ворожбу навела! Не быть вам вместе! Такое моё слово!
– Ну, как тебе не стыдно, Маша? Ты же комсомолка, а в байки про ворожбу веришь! – упрекнул Григорий неугомонную влюблённую девушку, и посоветовал: – Ты про гордость-то вспомни, что ли!
Молодожёны ушли, а Мария кричала им вслед:
– Вот увидите: недолго вам быть вместе!
***
Ясное утро только разгоралось, обещая хорошую погоду и на второй день свадьбы, но вместо радости в Муранку и весь Советский Союз пришло страшное горе. Стало известно про вероломное нападение фашистской Германии.
Григорий, как его отец и другие земляки, записался добровольцем на фронт. Голосили женщины, плакали дети, кое-как держались старики и те, кто по состоянию здоровья не годился защищать Родину. Только в глазах Марии плескалось торжество. Проходя мимо заплаканной Вари, она злорадно прошептала:
– Я же говорила, что недолго вы вместе будете!
***
Одно-единственное письмо от мужа успела Варя получить, а потом – как сгинул он. Полгода – ни весточки. Если бы не ребёнок, которого женщина носила под сердцем, то, наверное, от тоски бы умерла, а так – приходилось держаться. В декабре пришла страшная новость – тяжело ранен Григорий.
В середине феврале вернулся он сам. Исхудавший, со щетиной вместо роскошной шевелюры, но живой. Через несколько дней, от радости и волнений, прежде срока разрешилась от бремени Варвара. Крохотный мальчик родился слабеньким, но женщина, нежно обнимая его и своего мужа, была счастлива. Варвара была уверена в том, что выходит любимых мужчин, а ещё – что поможет стране одержать победу, трудясь для этого в тылу.
Через неделю после рождения Артёма она снова работала на ферме, оставляя сына с мужем. В один из дней, когда суровый февральский ветер пробирал до костей, в коровник прибежала девочка-соседка и затараторила:
– Тёть Варь, «воронок» приезжал. Увёз дядю Гришу.
Стоявшая рядом женщина, пожилая Пелагея Алексеевна, вздохнула:
– Ой, лихо-лишенько! Трибунал Гришу ждёт теперь, наверное.
Варя вспыхнула, стала оправдывать мужа:
– Это – какая-то ошибка! У Гриши же документ есть, по которому он не подлежит возвращению на фронт.
Соседская девочка доложила:
– Мамка сейчас с Тёмкой в избе, а тебе сказать велела, что эти, на «воронке», навроде, в Сытовку ещё за одним мужиком подались.
Пелагея Алексеевна стянула с себя пуховый платок, протянула молодой женщине:
– Беги, Варюха! Может, перехватишь их в Сытовке! Бригадиру я сама скажу, что дело у тебя! Напрямик, через вырубку, чать, и быстрее туда прибудешь!
***
Наскоро повязав платок Пелагеи Алексеевны, Варвара, как была, в резиновых сапогах, помчалась в соседнюю деревню. Успела, перехватила «воронок», сумела через дверь машины поговорить с Гришей.
– Не было на месте моей бумаги, Варенька, и поискать-то толком не дали! – сообщил мужчина.
– Да как же не было? – рыдала женщина. – Я сама за божницу положила. Там некуда упасть ни листочку!
Внезапная догадка огнём обожгла сердце Вари, и она спросила:
– Гринь, может, к нам приходил кто?
Голос мужчины звучал глухо и растерянно:
– Так, Маша заглядывала. Молоко для Тёмки принесла. Я отказывался, но она настояла, чтобы хотя бы кружечку налить.
Женщина сообщила:
– Побегу я, Гриша! А ты верь – я твой документ добуду и в город доставлю! Так всем и говори: мол, жена привезёт, товарищи, не сомневайтесь! Держись, милый!
Женщина поцеловала грязный и холодный «воронок», будто веря, что её прикосновение дойдёт до мужа, и опрометью бросилась обратно в Муранку.
Благо, не успела Варя на лесную тропку свернуть, машина попутная попалась. Вскоре разъярённая женщина вбежала в дом Марии и стала трясти её за грудки, даром, что вполовину меньше ростом и весом:
– Ах, ты, злыдня! За что Гришу губишь? Ему же одна теперича дорога – под трибунал, если документ о его негодности к службе не найдётся! Его же по законам военного времени судить станут. Разве сможешь с этим грехом на сердце жить?
Мария не сумела отцепить пальцы Вари от своей кофты, и, оставив попытки освободиться, прошептала:
– Отступись от Гришки, тогда верну документ. Мужу скажешь, что не любишь его больше и развод потребуешь.
От растерянности Варя разжала руки:
– Так это и правда ты взяла документ? Сына моего отца лишить хочешь? Да как же ты такую подлость придумать посмела?
– А вот и посмела! За свою любовь мне твоего сына ни капли не жаль! Ну, что: отступишься от Гришки? Тогда он жить будет!
– Маша, зачем ты так? – ужаснулась Варя. – Да и не поверит Григорий, что я его не люблю.
– А ты убедительно скажи, чтобы поверил. А ещё здоровьем сына поклянись, что Гриша не узнает, что это я тебя заставила от него отказаться!
– Да что же ты делаешь, Мария? Ведь нельзя так!
– Всё можно! Клянись здоровьем сына, что расстанешься с Гришей, тогда отдам тебе документ. Да думай быстрее, а то долго ли бумажке в печи сгореть! – Мария, достав из-за пазухи листочек, от которого сейчас зависела жизнь Григория, словно дразнила Варю: – Ну, решайся быстрее, а то некогда мне с тобой лясы точить!
– Отдай документ, Мария. Расстанусь я с Гришей, – прошептала Варя.
– Громче говори и вашим ребёнком поклянись, чтобы не забыть своё обещание!
– Клянусь здоровьем Артёма, что отступлюсь от Гриши!
Схватив документ, Варя помчалась к председателю, понимая, что каждая минута на счету:
– Захар Лукьянович, родненький! Вы же знаете, что Григория «воронок» забрал. Мне надо – кровь из носа, в город ехать. Документ отвезти.
– Давай, Варя! К сожалению, машиной или подводой подсобить не смогу!
– Ничего, я сама, Захар Лукьянович! Спасибо вам!
***
Соседка уговаривала Варю оставить малыша, но женщина не согласилась:
– Нет, он же крошка совсем. Ему моё молоко требуется. Спасибо огромное, что сообщила вовремя!
При помощи соседки примотав к себе сына пуховым платком, Варя натянула огромный тулуп свёкра и отправилась в город.
Неудобная одежда с чужого плеча мешала идти быстро, а перемёты на дороге становились настоящим испытанием. Увидев застрявшую подводу, Варвара, не раздумывая, принялась толкать её наравне с женщиной и хрупким подростком. Вскоре перемёт удалось одолеть, и незнакомка услышала писк младенца:
– Ах, ты ж, милая, да ты ещё и с ребятёнком. Садись, голуба, в телегу, отдохни.
Варя едва не расплакалась, когда случайная попутчица перед прощанием тайком сунула ей ломоть хлеба. Так, где пешком, где на телегах, но женщина добралась до города.
Дошла до военкомата, стала объяснять дежурному:
– Григорий Гавришин сам, добровольцем пошёл, и не его вина, что ранили его тяжело, а документы, когда «воронок» подъехал, найти не смог. Вот, смотрите! Вот документы!
Словно кто-то помогал женщине, но дежурный оказался с неравнодушным сердцем, и пояснил:
– Так нет тут твоего мужика. Сейчас такие дела по-особому порядку рассматриваются. В трибунал беги сразу. Может, успеешь.
Дежурный пояснил, как добраться до нужного здания и Варя, заглатывая обжигающе холодный воздух и не чувствуя усталости, побежала по улице. Она не обращала внимания на то, что сын давным-давно промочил пелёнки и её блузку, и заходится в плаче. Надо было успеть, выручить Гришу.
Охранник у двери, где проходило заседание трибунала, седоволосый молодой мужчина, попытался её остановить, но отступился и согласился передать документ Григория.
Обессиленная Варвара рухнула на лавку в коридоре, а потом спросила у сидевшей там женщины:
– Где уборная тут, не подскажете?
Незнакомка указала рукой направление, и Варя поспешила хотя бы в мало-мальски привести себя в порядок. Сняла тулуп, постелила его на подоконник, отвязала сына, положила в получившийся кокон. Оторвав широкий лоскут от нижней юбки, перепеленала Тёму, покормила его, отвернувшись к стене. Хотела было простирнула блузку в холодной воде, да не стала. Просто переодела задом наперёд: и так, прямо на теле, высохнет.
Варя поторопилась вернуться к залу заседаний. Сил не было. Уставший от рёва и наконец-то поевший сынок уснул. Женщина достала из варежки сухарик, стала медленно его рассасывать и незаметно для себя задремала.
– Отпустили твоего мужика, — потрясла её за плечо сидевшая рядом женщина.
Вскоре вышел и Григорий. Пока ещё под конвоем, но не в наручниках. Прокричал радостно:
– Варюша, поезжай домой. Тут осталось формальности уладить, и я сразу домой!
Женщина пыталась обнять мужа, но конвоир сообщил, что это не положено.
***
Обратную дорогу в Муранку Варя и не помнила. Брела и думала про обещание, данное Маше.
Через 2 дня домой вернулся Григорий, а дома Варя его новостью, как пыльным мешком, оглушила.
– Извини. Ухожу я от тебя!
– Как так, Варечка? Разве что я не так сделал? Или ты боишься, что какая-то тень на тебя упадёт? Так не бойся – все документы в порядке! Спасибо, вовремя бумагу доставила!
С трудом, но Гриша отпустил жену, да и то, только после того, как она якобы призналась, что сын – не от него. Потому Артём такой маленький, что сильно раньше срока родился.
Варя с ребёнком ушла в избу Устиньи. Она старалась попадаться на глаза бывшему мужу как можно реже. Слишком больно было. Сколько раз она порывалась всё рассказать Грише. Признаться, что любит его, как прежде, но сама себя останавливала – здоровьем сына клялась! Страшно было.
***
Мария принялась кружить вокруг Гриши как орлица, и он, обиженный на Варю, недолго сопротивлялся. Председатель только головой покачал, регистрируя очередной брак Гавришина вскоре после развода.
Семейное счастье, как не старалась Маша, никак не спешило в дом Григория. Он тосковал без Вари, и часто называл жену её именем. Мария злилась, но сделать ничего не могла. Да, она добилась цели, но радости от этого не было никакой. Гриша дневал и ночевал на работе, и женщина, не стесняясь, караулила его, боясь, что муж начнёт изменять.
***
Мария, как не старалась, не могла понести от мужа, а Тёма рос, и Григорий не мог не заметить, что мальчик как две капли воды похож на его отражение в зеркале. В день, когда стало известно о Победе, вся деревня, исключая малых детей, пригубила по глотку в честь великого праздника. Маша, слушая проникновенную, но сбивчивую речь Захара Лукьяновича, не выдержала. Отвела в сторону Варвару и призналась:
– Не складывается у меня с Гришей. Не могу я больше так. Буду просить у председателя справку, чтобы в город ехать, а ты – береги Гришу и прости за всё!
***
Жители Муранки не очень удивились, когда Гриша и Варя снова пригласили всех на свою свадьбу. Всё-таки, настоящую любовь никак скрыть невозможно. Варвара подарила мужу ещё двух детей, а когда из-за последствий ранений его жизнь скоропостижно прервалась в 1955 году, воспитала всех достойными людьми.
Гавришиных стала легендой в деревне, но лишь незадолго до своего последнего вздоха Варя призналась старшему сыну, что клялась его здоровьем отступиться от любимого Гриши.
Автор: Любовь Лёвина
Загрузка ...
0 Комментариев