Антонина, подъём…
Тоня устало смахнула ладонью упавшую на лицо прядь волос и выдохнула с облегчением: наконец уборка была закончена. Девушка прошла по квартире и осталась вполне довольна результатом: полы и окна блестели, на мебели не было ни пылинки, а все вещи аккуратно лежали на своих местах. Убрав в кладовую пылесос, ведро и тряпку, Тоня вымыла руки, переоделась и с наслаждением вытянулась на диване. «Господи, как же хочется спать, — подумала девушка, сворачиваясь клубочком в обнимку с пушистой диванной подушкой, — вот бы вздремнуть сейчас хоть полчасика…». Но спать было некогда: через пару часов отец вернётся домой с работы, а у неё еще не приготовлен ужин. «Полежу немного, — решила Тоня, взглянув на висящие на стене часы, — а потом встану и всё сделаю». Но едва закрыв глаза, она провалилась в глубокий сон.
Проснулась Тоня от того, что кто-то трясёт её за плечо.
— Антонина, подъём! – услышала она над ухом сердитый голос отца, — это что за выходки?!
Тоня испуганно подскочила с дивана.
— Ой, пап, прости, что-то я замоталась сегодня, прилегла буквально на секундочку, и даже не заметила, как уснула, — принялась оправдываться девушка, поспешно поправляя сбившийся плед и аккуратно расставляя диванные подушки – отец терпеть не мог беспорядка.
Виктор Михайлович хмуро смотрел на дочь, закатывая рукава рубашки.
— Пойду руки вымою, а ты давай-ка, дуй на кухню, разогревай ужин, — сказал он, — корми отца, я голодный как чёрт.
— Пап, тут такое дело, — замялась Тоня, — я ничего не успела приготовить…
Отец остановился в дверях, смерив дочь тяжёлым, укоризненным взглядом.
— Ты что, Антонина, с ума сошла? Ты целый день дома просидела и встречаешь отца пустыми кастрюлями? Не стыдно тебе? – спросил он.
— Пап, не сердись. У меня экзамен в институте скоро, всю ночь готовилась, не спала почти, вот и задремала, — попыталась объяснить Тоня, но отец и слушать не желал.
— Может, ты забыла, кто тебе этот самый институт оплачивает? Я пашу как проклятый, а ты отцу даже поесть приготовить не соизволила! Эх, Антонина, Антонина! – с досадой произнёс Виктор Михайлович и, махнув рукой, вышел из комнаты.
— Пап, ну пап, не обижайся, я сейчас что-нибудь придумаю. Давай я быстренько яичницу с колбасой пожарю, хочешь? – спросила Тоня, торопливо выбегая следом за отцом.
— Да уж пожарь, будь добра, — не глядя на неё, ответил отец, направляясь в ванную.
Жизнь без мамы
Ночью Тоне не спалось. Она думала о том, как хорошо было бы съехать куда-нибудь от отца с его вечными претензиями и придирками. После смерти жены почти восемь лет назад Виктор Михайлович взял жизнь дочери под полный контроль: как ей одеваться, с кем дружить, куда ходить… И если в детстве она безоговорочно подчинялась авторитету отца, то, став старше, Тоня начала понимать, что жить под его диктовку она совершенно не желает. В четырнадцать лет случился подростковый бунт: Тоня стала прогуливать школу, начала курить и даже как-то раз заявилась домой в нетрезвом состоянии. Но Виктор Михайлович был человеком довольно жёстким. Вместо уговоров, длинных бесед по душам, походов к психологу и прочих «мягких» способов, к которым прибегают обычно демократично настроенные родители в период подросткового возраста своих чад, он просто выпорол Тоню ремнём и посадил на три месяца под домашний арест. До этого дня отец её и пальцем не трогал, и Тоня, захлёбываясь слезами от боли, унижения и обиды, пообещала себе во что бы то ни стало при первой же возможности сбежать от него куда глаза глядят. Когда истерика закончилась, Виктор Михайлович зашёл в комнату дочери и, усевшись напротив, сказал следующее:
— Когда твоя мать умирала, я пообещал ей, что дам тебе всё, что смогу, воспитаю порядочным и достойным человеком. Мне нелегко это даётся, как видишь. Прости, Тоня, я, кажется, перегнул палку… Но и ты должна понимать, что твоё поведение недопустимо. Мы живём в те времена, когда всё решают деньги, и я вынужден много работать, чтобы ты была сыта, одета и обута не хуже других, чтобы ты смогла поступить в институт, получить профессию и иметь достойное будущее. Если ты будешь и дальше пропускать уроки, шляться чёрт знает где, пить и курить, то ничего дельного из тебя не выйдет. Я много раз просил тебя перестать заниматься ерундой и взяться за голову. Но ты не слушала, поэтому пришлось пойти на крайние меры. От тебя, дочка, требуется немного: хорошо учиться, прилично себя вести, содержать в порядке дом. Вполне себе разумные требования, не правда ли? Взамен ты получаешь полное обеспечение до тех самых пор, пока не встанешь на ноги. У меня есть кое-какие накопления, которые ты в дальнейшем получишь для приобретения собственного жилья. На квартиру, конечно, не хватит, но в качестве первого взноса за ипотеку – вполне. Подумай об этом. Будешь продолжать дурить – я лишу тебя всего, оставив лишь самое необходимое. И знай: я не позволю тебе пустить жизнь под откос. А сейчас ложись спать – уже почти одиннадцать.
С этими словами он вышел из комнаты. А на следующий день привёз из другого города свою родственницу, тётку Раису – присматривать в его отсутствие за дочерью. Теперь каждое утро отец отвозил Тоню в школу, а Раиса встречала её после занятий. Тоня готова была провалиться сквозь землю от стыда перед одноклассниками – они уже давно заметили «конвой» в лице тётки Раисы. Но ни мольбы, ни уговоры избавить её от этого позорного контроля не помогали – отец был убеждён, что дочери сейчас необходима твёрдая рука и правильное женское воспитание. Теперь Тоня жила по чёткому распорядку: школа, небольшой отдых, выполнение домашних заданий, работа по дому (стирка, уборка и т.д.), недолгая прогулка или поход по магазинам (в сопровождении Раисы, естественно), приготовление ужина, немного свободного времени, ночной сон, и снова всё по кругу… Пользоваться интернетом ей было разрешено только в учебных целях и только с отцовского ноутбука, а сотовый телефон выдавался лишь на пару часов в день. Тонина косметика отправилась в мусорное ведро, следом за мини-юбками и суперкороткими маечками и топиками – отец считал такую одежду не подобающей и не соответствующей возрасту дочери. Кроме этого, Виктор Михайлович практически лишил девочку карманных денег, выдавая теперь ровно столько, сколько было необходимо для оплаты школьных обедов. Ох, сколько слёз пролила тогда Тоня!
Тётка Раиса оказалась настоящим цербером: она не спускала с Тони глаз, практически ни на минуту не оставляя её одну. Кроме того, теперь Тоня вынуждена была не только слушать длинные нравоучения фактически чужого для неё человека, но и учиться у Раисы разным женским премудростям: как готовить, убирать, стирать, гладить и прочее, прочее…
— Отец твой, Тоня – золотой человек! Он для тебя себя не жалеет, а ты уж, будь добра, заботься о нём хорошенько, ты в доме хозяйка, первая ему помощница, — часто говаривала Раиса, — и ты нос-то не вороти! Ишь, нахохлилась!
Юная Тонина душа бунтовала – ей хотелось свободы. Но она знала: отца сейчас лучше не злить. И тогда Тоня решила изображать полнейшее смирение и покорность, стать этакой образцовой девочкой — паинькой. План сработал: через несколько месяцев Раиса, осыпанная благодарностями и похвалами, отбыла к себе домой, а Тоня получила какую-никакую, но всё же самостоятельность.
Уроки тётки не прошли даром: теперь Тоня безукоризненно справлялась с домашними делами, и отец был ею доволен. В школе учителя перестали на неё жаловаться, двойки в дневнике исчезли. Тонина жизнь, несмотря на определённые послабления, по-прежнему протекала под неусыпным контролем отца. И теперь она с нетерпением ждала, когда закончит школу, поступит в столичный университет и съедет от него в общежитие. Но этого не случилось.
После выпускного отец заявил, что поступать она будет здесь, в родном городе, и жить она останется с ним.
— Какая столица, Тоня?! Пройти на бюджет тебе баллов не хватит, а оплачивать твою учёбу там я не смогу, уж извини. Ты вообще видела, сколько это стоит?! В нашем городе прекрасный медицинский институт, поступишь туда. Да и общежития эти – не лучшее место для порядочной девушки. Знаю я, как там всё происходит: пьянки, гулянки, сплошной разврат! Нет, Тоня, и не проси!
Тоня понимала, что спорить с отцом бесполезно – уж если он что-то вбил себе в голову, то ничем его в обратном не убедить. Она поступила в институт в родном городе и осталась с отцом. Но не проходило ни одного дня, чтобы она не думала о том, как обрести полную самостоятельность и избавиться от надоевшего контроля. Вариантов, конечно, было много, но ни один из них Тоне как будто не подходил. Как ни крути, всё сводилось к тому, что отец просто-напросто практически лишит её средств к существованию, выставит неблагодарной и чёрствой дочерью. Куда она пойдёт почти без денег, без образования, без жилья? «А может, ну его, этот институт? – размышляла Тоня, — устроюсь куда-нибудь на работу, буду квартиру снимать или хотя бы комнату… Всё лучше, чем здесь, с ним». И вроде бы мысль была верная, но прочно засевший в Тоне многолетний страх перед отцом, перед его гневом, страх разочаровать и расстроить его заставлял сомневаться. Уверенность, с которой она мысленно была готова кардинально изменить свою жизнь, улетучивалась, стоило ей только представить бушующую в его глазах ярость. Она с детства жила по сценарию, написанному для неё отцом, и в этом сценарии всё было разложено по полочкам: школа, потом институт, хорошая работа, своя квартира, замужество не раньше двадцати пяти, муж – обязательно обеспеченный и надёжный во всех отношениях, лично одобренный папой, потом дети… Но в этой до тошноты правильной, идеальной жизни как будто не было самой Тони, её желаний и потребностей, её планов и надежд… Порой она задумывалась над тем, чего же она на самом деле хочет – и не находила ответа. Она просто привыкла, что всё уже решено за неё и давно разучилась хотеть чего-то по-настоящему….
Любовь пришла
Однажды вечером Тоня возвращалась из института уже в сумерках. Дело было в марте. К вечеру подморозило, и город накрыл гололёд. Тоня шла через двор, когда увидела фары быстро приближающегося автомобиля. Она отошла в сторону, на узкий тротуар, но неожиданно поскользнулась, скатилась на дорогу и чуть не угодила под колёса машины. Водитель, вовремя затормозив, в панике выскочил из машины.
— Девушка, с вами всё в порядке? – услышала Тоня мужской голос рядом с собой. Свет фар, бьющий в глаза, не давал ей разглядеть склонившегося над ней человека.
— Вроде бы, да, — ответила она, поднимаясь с земли.
Мужчина осторожно подхватил её под локоть и довёл до скамейки у ближайшего подъезда. Здесь, под фонарём, она наконец-то смогла его разглядеть. Незнакомец оказался симпатичным мужчиной лет сорока-сорока пяти, с небольшой аккуратной бородкой и пронзительно-голубыми глазами.
— Как же вас так угораздило? Ничего не болит? – озабоченно поинтересовался он, оглядывая Тоню с ног до головы.
— Нет, всё в порядке, немного ушибла колено, но это ерунда. Извините, что свалилась к вам под машину. Это вышло случайно, я просто поскользнулась и не удержалась на ногах, — со смущённой улыбкой ответила Тоня.
— Это вы меня извините, я, кажется, ехал слишком быстро. В любом случае, всё обошлось, и слава богу… — улыбнулся в ответ незнакомец.
Помолчав немного, он снял перчатку и протянул Тоне руку:
— Меня зовут Сергей, а вас?
— А я Тоня.
— Очень приятно, Тоня, — сказал он, не сводя с девушки заинтересованного взгляда, — а давайте-ка я вас домой отвезу.
— Нет, не нужно, я вон в том доме живу, тут рядом, — кивнула Тоня в сторону стоящей неподалёку девятиэтажки, — спасибо за помощь.
— Ну что вы, не за что. Я тогда поеду, пожалуй. Хорошего вечера вам, Тоня.
— И вам.
Сергей уехал, а Тоня, вернувшись домой, весь вечер думала о Сергее. Заметив её рассеянный и задумчивый вид, отец спросил:
— Дочка, что с тобой? Ты прямо сама не своя…
— Не обращай внимания, в институте завал, вот думаю, как всё успеть, — соврала Тоня.
Всю ночь она проворочалась в постели, прокручивая в голове сегодняшнюю случайную встречу, и стоило ей закрыть глаза, как в памяти возникало лицо Сергея, его завораживающий голос и ласкающий взгляд ярко-голубых глаз.
На следующий день в институте Тонина одногруппница, Эля, отведя её в сторонку, рассказала:
— Ой, Тонька, наша грымза, Жанна Юрьевна, на пенсию ушла, представляешь?! Девчонки из тринадцатой группы сказали, что у нас теперь новый препод будет по гистологии. Хорошенький, говорят, и молодой!
Но Тоня лишь пожала плечами. Однако, войдя в аудиторию, она застыла как вкопанная: за столом, склонившись над книгой, сидел… Сергей!
— Тонь, ты чего? – толкнула её под бок стоящая рядом Эля.
В этот момент Сергей поднял голову и, встретившись с Тоней взглядом, улыбнулся.
Она улыбнулась в ответ и опустила глаза.
— Ты что, его знаешь? – зашептала Эля.
— Нет, не знаю, с чего ты взяла?
— А чего он тебе улыбается тогда?
— Да откуда я знаю? Настроение хорошее у человека, наверное, — раздражённо ответила Тоня и, пройдя между рядами, заняла своё место в аудитории.
После занятий Тоня вышла из здания института и увидела стоящего возле машины Сергея. Заметив её, он двинулся навстречу.
— Здравствуйте, Тоня. Я был немало удивлён сегодня, когда увидел вас среди своих студентов, — сказал он, не сводя с девушки глаз.
— Здравствуйте, Сергей. Я тоже удивилась. Вы как-то не очень похожи на преподавателя.
— Правда? – засмеялся он, — знаете, вы не первая, кто так говорит… Тоня, а не хотите ли выпить где-нибудь кофе?
Тоня согласилась, и они вместе отправились в ближайшую кофейню. Два часа пролетели, как один миг, и Тоня засобиралась домой.
— Я вас отвезу, и не смейте отказываться! – сказал Сергей, — вы же продрогните на остановке, ожидая автобус!
— Хорошо, — согласилась Тоня, — только высадите меня в соседнем дворе.
На вопросительный взгляд Сергея она честно призналась:
— Отец у меня очень строгий, боюсь, не одобрит. Отношения у нас с ним и так…эээ…непростые.
— Хорошо, как скажете.
Сергей довёз Тоню до указанного места и, галантно открывая дверцу автомобиля, поинтересовался:
— Тоня, у меня есть два билета на новый фильм. Вы не хотите в пятницу вечером составить мне компанию?
Тоня колебалась. Для того, чтобы уйти из дома вечером, нужна была веская и правдоподобная причина.
— Сергей, я сейчас ничего не могу вам обещать… — сказала Тоня.
— И не надо. Я просто буду ждать вас у кинотеатра в восемь ноль-ноль.
На том они и расстались.
Пятничным вечером Тоня, стараясь придать лицу самое обычное выражение, а голосу – ровный, спокойный тон, сообщила отцу, что поедет к восьми часам в институт.
— Что это за занятия такие – на ночь глядя? – с подозрением поинтересовался Виктор Михайлович.
— Пап, у нас семинар будет, очень важный. Преподаватель из Питера, у него до нас еще две группы, поэтому так поздно. Но ты не волнуйся, я такси возьму и позвоню, как буду выезжать, — соврала Тоня, чувствуя, всё внутри дрожит от подступившего волнения. Она никогда бы не решилась солгать отцу, но отказаться от встречи с Сергеем было выше её сил.
После кино Тоня и Сергей немного прогулялись в ближайшем сквере, болтая о разных пустяках. Расставаться им не хотелось, но стрелки часов показывали уже почти десять, и Тоне нужно было спешить.
— Знаете, Тоня, мне очень хорошо с вами. Такое ощущение, будто мы знакомы сто лет, — признался вдруг Сергей, осторожно взяв её за руку.
— И мне с вами, — ответила Тоня, чувствуя, что краснеет.
С тех пор они стали встречаться два-три раза в неделю, чтобы не вызывать у Виктора Михайловича подозрений. Тоня была по уши влюблена в Сергея, и ей казалось, что эти чувства взаимны. Они не говорили о любви, но Тоня надеялась вот-вот услышать долгожданное признание. Свои отношения они хранили в тайне – роман между студенткой и преподавателем непременно осудили бы, да и Виктор Михайлович мог об этом узнать.
Иногда Сергей снимал номер в гостинице неподалёку от института, чтобы они с Тоней могли побыть наедине, без посторонних глаз. Здесь, спустя три недели после их знакомства, и случилось то, о чём Тоня так и мечтала и чего так боялась одновременно…
Однажды, лёжа в объятьях Сергея, Тоня тихо спросила:
— Серёж, а у нас ведь всё серьёзно, да?
— Конечно, Тонечка, — отозвался он, — серьёзнее не бывает.
— Знаешь, я тут подумала – надо, наверное, всё-таки рассказать папе. Я хочу тебя с ним познакомить.
Сергей бросил на неё недоумевающий взгляд:
— Ты уверена, Тонь? Ты ж говорила, он у тебя жутко строгий, просто тиран какой-то.
— Да, это так, но, думаю, признаться всё же придётся. Он же имеет право знать, за кого его дочь скоро выйдет замуж!
При этих словах Сергей вздрогнул, но Тоня, погружённая в свои мысли, этого не заметила.
— Посмотрим, — туманно ответил он, — в таких делах лучше не спешить…
Предательство
Прошло два месяца. Однажды Сергей, как обычно, повёз Тоню домой. Он припарковался в уже хорошо знакомом ему соседнем дворе и, повернувшись к девушке, быстро поцеловал её в губы.
— Тонь, ты извини, я очень тороплюсь – вызывают зачем-то на кафедру. Ты же знаешь, Антон Львович не любит опозданий!
— Когда увидимся? – спросила Тоня, немного расстроившись, что Сергею нужно так быстро уезжать.
— Не знаю… Давай в субботу? – предложил он.
— Хорошо, я тебе позво… — тут Тоня оборвала фразу на полуслове и замерла, испуганно глядя вперёд сквозь лобовое стекло автомобиля. Там, прямо перед капотом, стоял Виктор Михайлович с пакетом в руках и сверлил их обоих пристальным взглядом.
— Серёж, ты поезжай, — нервно сглотнув, сказала Тоня, — потом созвонимся.
Она на негнущихся ногах вышла из машины и подошла к отцу. Сергей развернулся и стал выезжать со двора.
— Пап, я давно хотела тебе сказать…- начала Тоня, но Виктор Михайлович не стал слушать
— Так вот какие у тебя занятия? Это твои семинары и конференции? – сквозь зубы процедил он, кивнув в сторону удаляющегося автомобиля.
— Пап, ты не подумай…- продолжила Тоня.
— Дома поговорим, — коротко бросил Виктор Михайлович и зашагал к своему подъезду.
Едва войдя в квартиру, Тоня принялась рассказывать отцу о Сергее:
— Пап, выслушай, пожалуйста. У нас с Серёжей всё серьёзно, он обязательно на мне женится, правда. Ему сорок три, и он взрослый, серьёзный мужчина, как ты и хотел. Мы уже давно встречаемся, я просто не решалась тебе сказать…
— Кто он такой? – хмуро спросил отец, присаживаясь на табурет.
— Он преподаватель в моём институте, — призналась Тоня.
— Что?! Тоня, ты совсем из ума выжила? Мало того, что этот прохиндей старше тебя на двадцать с лишним лет, так он еще и нищий препод на окладе?!
— Пап, ты не понимаешь, я его люблю, очень люблю! И он меня! Мы хотим быть вместе!
— Тоня, даже думать не смей! Тебе учиться нужно, а не романы крутить! Я для этого тебя растил, чтобы ты в неполных девятнадцать замуж выскочила за не пойми кого? Нет, этого не будет! – кричал Виктор Михайлович, — я тебе запрещаю, слышишь?!
Внутри у Тони вдруг всё перевернулось. И она, глядя отцу прямо в глаза, твёрдо заявила:
— Я уже взрослая, папа, и ты не имеешь права мне что-то запрещать. Я совершеннолетняя, или ты забыл? Я всю жизнь жила по твоей указке, делала то, что хочется тебе. Но больше этого не будет, ясно? Я люблю Серёжу, и мы всё равно будем вместе, нравится тебе это или нет.
И она, быстро собрав в дорожную сумку самые необходимые вещи, вышла из квартиры, громко хлопнув напоследок дверью. Отец не стал её останавливать.
Тоня поехала в институт, но Сергея там не застала. На кафедре сказали, что его сегодня не было. «Странно, где же он? И зачем солгал?» — подумала Тоня, набирая номер любимого.
Сергей ответил не сразу. Его голос звучал как-то отчуждённо и сухо.
— Серёж, давай встретимся, мне надо кое-что тебе рассказать! – попросила Тоня.
— Я сейчас не могу, занят. Может быть, через пару часов?
— Ладно… Где встречаемся?
— В университетском кафе.
— Хорошо, буду ждать там.
Сергей приехал с небольшим опозданием, и Тоня с восторгом изложила ему разговор с отцом:
— Даже не представляешь, как я счастлива! Наконец-то я свободна, Серёж! Теперь нам никто не будет мешать, не нужно прятаться, встречаться урывками. Господи, и почему я не сделала этого раньше? Всё боялась чего-то, а это, оказывается, так просто!
Но Сергей Тониной радости вовсе не разделял.
— Тоня, я, конечно, тоже рад, но… Тебе ведь теперь надо где-то жить. У меня в квартире сейчас ремонт, ты же знаешь, я сам у друга обитаю. Мне крайне неудобно просить его приютить еще и тебя, понимаешь?
Тоня поникла.
— Верно, я и забыла совсем… Что же теперь делать?
— Тонь, я могу снять тебе гостиницу, дня на три-четыре, не больше, — предложил Сергей, — с этим ремонтом поиздержался немного, а зарплата еще нескоро. Потом что-нибудь придумаем…
Тоня поселилась в той самой гостинице, где они с Сергеем провели столько счастливых минут. Отец звонил ей несколько раз, но она не брала трубку. Проснувшись в номере на следующее утро, она почувствовала себя неважно – её тошнило, и всё тело охватила странная слабость. На пары Тоня не пошла – не было сил. Она догадывалась, в чём причина её состояния, и с замиранием сердца, сидя в ванной, ждала результатов теста, купленного в ближайшей аптеке. Тест оказался положительным.
После обеда приехал Сергей, и Тоня, решив не откладывать столь волнительную новость, с порога бросилась ему на шею и радостно сообщила:
— Серёжка! Я беременна!
— Что?! Ты уверенна? – переспросил он, отстраняя Тоню.
— Конечно! Нужно к врачу сходить, но я, как будущий медик, могу тебя заверить – у нас будет ребёнок! Ты рад, Серёженька?
— Рад, рад, только сейчас это немного не вовремя, честно говоря, — сказал он, сдвинув брови.
Тоня с тревогой заглянула в лицо любимому:
— Что значит – «не вовремя», Серёж? Я понимаю, сейчас у тебя трудности с деньгами, у меня их вообще нет, но мы ведь справимся, правда?
— Конечно, Тоня, справимся! А я к тебе буквально на минутку заскочил, принимаю сегодня экзамен у второкурсников, побегу, — сообщил Сергей, натянуто улыбнувшись, — я завтра заеду, ладно? Дел накопилось – море!
— Хорошо, я буду тебя ждать, — сказала Тоня, целуя любимого на прощанье.
Возвращение блудной дочери
Но Сергей так и не появился. Его телефон был недоступен, сообщения не доходили. Тоня, собравшись с силами, добрела до института, но на кафедре ей сказали, что сегодня Сергей срочно взял отпуск за свой счёт и куда-то уехал. Тоня в абсолютной растерянности вернулась в гостиницу. Она не могла поверить в предательство своего любимого, придумывая ему всевозможные оправдания… Но на четвёртый день, оказавшись на улице с дорожной сумкой в руках, она окончательно поняла – Сергей её просто-напросто бросил…
Тоня, как блудная дочь стояла перед дверью отцовской квартиры, не решаясь нажать на кнопку звонка. Убегая из дома, она не взяла ключи, надеясь никогда сюда больше не возвращаться. Наконец она опустила палец на чёрную клавишу и замерла в ожидании.
Отец открыл дверь и стоял, молча глядя на дочь.
— Пап, прости меня, пожалуйста, — прошептала Тоня, вытирая ладонью бегущие по щекам слёзы, — пустишь?
Виктор Михайлович кивнул, пропуская дочь в квартиру.
— Я беременна, пап, — всхлипывая, сказала Тоня, — а Сергей меня бросил… Как мне теперь жить, пап?!
Отец вдруг обнял Тоню, прижал к себе и поцеловал в макушку.
— Дети, Тоня – это большое счастье… Ничего, дочка, бросил – и чёрт с ним… Без него справимся. Так это я теперь дедом скоро стану, получается?
— Ага, — улыбнулась Тоня сквозь слёзы, уткнувшись отцу в плечо, — дедушкой…
Тоня родила мальчика, которого назвала Ильёй. Виктор Михайлович души не чаял во внуке и очень баловал его. Отношения отца с дочерью наладились: с рождением Илюши Виктор Михайлович смягчился, перестал контролировать каждый шаг дочери, хотя иногда его тяжёлый характер всё еще давал о себе знать. Сергей в жизни Тони и их сына так и не появился, но она ничуть об этом не жалела. Спустя четыре года она встретила другого мужчину и вышла за него замуж.
Автор: Белка
Загрузка ...
0 Комментариев